- ФОНД РАЗВИТИЯ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ФИЛОСОФИИ
- МЕЖДИСЦИПЛИ- НАРНЫЙ ЦЕНТР ФИЛОСОФИИ ПРАВА
- КОНКУРСЫ
- НАШИ АВТОРЫ
- ПУБЛИКАЦИИ МПФК и МЦФП
- БИБЛИОТЕКА
- ЖУРНАЛ «СОКРАТ»
- ВИДЕО
- АРХИВ НОВОСТЕЙ
Здравомыслова О.М.,
исполнительный директор Горбачев-Фонда,
руководитель Общественно-политического
центра Фонда, доктор философских наук
Социокультурные основания правового сознания
Являясь важнейшим элементом, частью изменяющейся культуры, право создается не только законодателями, юристами и философами, но обществом во всей его сложности и многообразии. Как точно сформулировал антрополог Клиффорд Геертц, право есть составная часть «определенного способа воображать реальность»[1]. Исходя из этого, можно определить правовое сознание как совокупность индивидуальных представлений, которые складываются внутри данной культуры в отношениях между человеком и правом. В свою очередь, степень изменения этих индивидуальных представлений позволяет судить о глубине культурных трансформаций, поскольку право и правовое сознание динамично реагируют на общественные изменения.
Еще в первой половине 90-х годов стало очевидно, что в России произошла подмена задачи построения правового государства (стратегической идеи периода перестройки) задачей создания рыночного общества. Очевидными результатами этого стали рост социального неравенства и быстрое расширение зоны бедности, включившей в себя значительный слой образованных работающих людей, а также феномен так называемых неправовых практик[2], наиболее концентрированно выразившийся в коррупции и злоупотреблениях властью на разных уровнях.
Результаты большинства современных российских исследований, в которых задаются вопросы о роли права в обществе, о значимости гражданских свобод и т.д., свидетельствуют, что в 90-е годы произошло сравнительно быстрое, но однако поверхностное усвоение населением (прежде всего молодыми поколениями) самых общих представлений о ценности права и универсальности правовых норм. Однако далеко не очевиден ответ на вопрос о направлении изменений более глубокого порядка: о том, ведет ли ослабевающее традиционное главенство моральных норм к асоциальному индивидуализму и возрастанию аномии или к принятию универсальных норм права как новой модели поведения и разрешения конфликтов.
В начале прошлого века в работах российского правоведа и философа Л.И. Петражицкого была показана не только взаимозависимость между наличием правовой личности и культурной развитостью, зрелостью общества, но и оппозиция двух типов личности: обладающей сознанием своих прав и, напротив, лишенной этого сознания, а следовательно, человеческого достоинства. Обращаясь к фундаментальной проблеме взаимоотношений права и морали – связанных между собой, но одновременно различных способов регуляции поведения, Л.И. Петражицкий писал, что превращение «чисто императивного, нравственного сознания» в правовое сознание и формирование «активной правовой мотивации» – это «существенный шаг вперед, социальный прогресс. Знаменитое римское «Civis romanus sum!» (Я – полноправный римский гражданин! Civitas здесь означает гражданство) указывает на особый тип характера и особый habitus поведения; «рабская душа» (anima servilis), «холопская душа» означают противоположный тип характера. Сохранение этих выражений из истории рабства до настоящего времени для обозначения особой совокупности черт характера показывает, сколь вредно для воспитания характера отсутствие сознания своих прав, сколь важна для здорового развития характера наличность и действие этого сознания»[3].
Хотелось бы подчеркнуть исключительную важность для современных российских дискуссий этой постановки проблемы права и правового сознания. Традиционно (в том числе и в советский период) российская государственность основывалась на принципе господства власти (the rule of power) в значительно большей степени, чем на принципе верховенства закона (the rule of law), которым руководствуется правовое государство. Поэтому российское общество с его противоречивыми подходами к созданию правового государства нуждается, несомненно, в исследованиях правового сознания и правовой социализации, центром которых являются изменения, произошедшие в отношении к власти и в представлениях российских граждан о власти и свободе.
Результаты наших исследований 1993-2002 годов[4] продемонстрировали, что параллельно с распадом прежнего образа могущественной, всепроникающей (тоталитарной) власти государства, новые представления, с одной стороны, все больше персонифицируются, фокусируясь на фигуре президента страны. С другой стороны, идет стремительный процесс формирования и упрочения представлений о бесконтрольности всех уровней и видов власти, обеспеченной деньгами и собственностью. Фактически в массовом сознании происходит воспроизведение традиционной для России неправовой концепции власти, которая выше закона и не считается с правом.
В то же время заметно, что уступает свои прежде ведущие позиции тоже традиционная для российского массового сознания анархическая концепция свободы (свобода без границ, свобода как воля), оборотная сторона неправовой концепции власти. Судя по всему, в процессе социализации прежде всего молодые поколения активнее, чем раньше, усваивают модернизированные представления о свободе, имеющей правовые границы. Однако эти представления входят в очевидный конфликт с доминирующей в массовом сознании неправовой концепцией власти, становясь для нее своеобразным вызовом, поскольку, чем больше люди признают необходимость ясных правил социальной игры, тем сознательнее они обособляются от любого рода власти, не привыкшей считаться с правилами и границами. Это означает, что утверждение правовой концепции свободы в массовом сознании россиян находится в прямой зависимости от того, будут ли действия властей всех уровней введены в четкие правовые рамки. В противоположном случае в массовом сознании происходит усиление позиций «тоталитарной» концепции власти и ее центрального звена – социальных страхов, связанных с представлениями о себе как пассивной жертве, не способной противостоять насилию, и с образом России как пространства страданий, неудач и бесправия.
Стоит отметить, что массовые представления, связанные с понятием гражданин, наполнились не упоминавшимися (или редко упоминавшимися) в начале 90-х годов ассоциациями – такими, как право выбора, широко понимаемая свобода мнения, и одновременно, ответственность, связывающая гражданина и государство. В то же время эти представления о гражданине все реже включают в себя участие в общественной и политической жизни, и, из них, по сути дела, «выпало» общество как пространство гражданского участия. Это не только препятствует становлению правового сознания, но и лишает формирующееся видение общества сколько-нибудь ясной перспективы. Похоже, традиционная концепция власти (подразумевающая беспомощного и бесправного гражданина, мечтающего о безграничной свободе) сменяется не концепцией участия в общественной жизни, а усиливающимся недоверием к правовым институтам и властям, не желающим играть по правилам и выполнять обязанности по отношению к отдельному человеку и обществу в целом.
Тем не менее, результаты исследований свидетельствуют не об «отсутствии» у современных россиян правового сознания, (как об этом иногда заявляют, повторяя распространенный стереотип), а о ценностном конфликте между модернизированными и традиционными представлениями. Результатом развития такого конфликта становится усиливающийся иррационализм массового сознания и поведения. В этом состоит одна из самых болезненных проблем российского общества, пережившего эпоху перелома и оказавшегося перед новым вызовом экономической, политической и культурной модернизации. Решение находится в прямой зависимости от последовательности преобразований в направлении построения правового государства, от правового просвещения и развития общественной дискуссии. Можно с большой долей уверенности предположить, что в не самом отдаленном будущем это могло бы привести к реальному прогрессу правового сознания, формированию у российских граждан новых привычек использования закона – к превращению его в естественное правило жизни и в эффективный инструмент решения многочисленных социальных проблем.
* * *
Из книги
«Философия права
в начале XXI столетия
через призму конституционализма
и конституционной экономики»
Издание МПФО. M., 2010.
[1] Geertz Clifford. Fact and Law in Comparative Perspective// Geertz C. Local Knowledge: Further Essays in Interpretive Anthropology. NY: Basic Books, 1983.
[2] Заславская Т.И., О субъектно-деятельностном аспекте трансформационного процесса // Кто и куда стремится вести Россию. Москва: Интерцентр, 2001. С.3-15.
[3] Петражицкий Л.И., Теория права и государства в связи с теорией нравственности. Том 1. Петербург, 1909. (Allpravo.Ru – 2005. www.allpravo.ru/library/doc108p/instrum4914/)
[4] Арутюнян М.Ю., Здравомыслова О.М., Курильски-Ожвэн Ш., Образ и опыт права // Правовая социализация в изменяющейся России. М.: Весь Мир, 2008; Курильски-Ожвэн Ш., Арутюнян М.Ю., Здравомыслова О.М., Образ права в России и во Франции. М.: Аспект-Пресс. 1996; Chantal Kourilsky-Augeven, Marina Arutiunyan & Olga Zdravomyslova, Socialisation juridique et modele culturel, L'image du droit en Russie et en France, L/G/D/J/, Paris, 1996.